ТЕРМИН «ПРОСОПОН» – КЛЮЧ ИКОНОЛОГИИ.

Просопон («лик», «лицо» – греч. πρόσωπου)– это один из богословских терминов, упоминаемых и в Библии и византийскими отцами Церкви при обосновании богословских и антропологических вопросов. Πρόσωπου происходит от сочетания предлога πρός со словом ώψ (ωπός – взгляд, вид, лицо – в винительном падеже). А. Лосев кратко поясняет его значение в «12 тезисах об античной культуре»: « «Просопон». Что это такое? «Прос» – приставка, указывающая на направление к чему-то; «оп» – тот же корень, что и в слове «оптический», то, что «видно». «Просопон» – то, что бросается в глаза, что видно глазами, то, что имеет вид, наружность».
В древнегреческой философии понятие «просопон» близко к понятиям «выдающаяся фигура», «характер», «положение индивидуума», или даже сам «индивидуум». Значение «маска» является вторичным, как расширение понятия «второе лицо». Филон относит понятие «персона» к символике действующего индивидуума. В процессе культурного обмена греческий термин «просопон» и латинский термин «персона», рассматриваемые с позиций «энергийной и богословской окраски», претерпели взаимное влияние в сфере смыслового расширения в отношении понятия «личность». В переводах Септуагинты термин «просопон» с еврейского «паним» – «лицо», которое может нести визуальное значение (Числ. 16, 4), определяя выразительность внутреннего состояния. В динамическом значении может означать направление к объекту действия, как например (Числ. 6, 26): «да обратит Господь Лицо (Просопон) свое на тебя и даст тебе мир». Видеть «лицо-просопон» в библейском мышлении означает символическую встречу с обладателем «просопона». Так, патриарх Иаков видел Бога «лицом к лицу» в славянском переводе, а в греческом: «πρόσωπου πρός πρόσωπου» (Быт. 32, 30), и Господь говорит с избранным народом «лицом к лицу», что означает непосредственно (Втор. 5, 4).
Несмотря на то, что этот термин в Древней Греции означал «маску», тождественный латинскому «persona» он в самых разных частях Библии имеет иное значение и переводится как «лицо», т.е. видимая и действующая часть чего-либо или кого-либо. В иконологии это понятие имеет три градации: «личина», «лицо», «Лик». То же можно увидеть и в отношении к Богу (особенно в псалмах). Как указывает св. Григорий Палама, «зримое лицо (προσώπου) Божие есть не иное что, как божественная благодать и действие (энергия), являемое на достойных».
Термин «просопон» является основным в системе иконографии и иконологии, и его следует отличать от «ипостаси», как говорит преп. Иоанн Дамаскин: «Не одно и то же сущность и ипостась, природа и лицо (просопон). «Ипостась» означает существовать самому по себе и быть иным, а «лицо» (προσώπου) – действовать отдельно и обособленно».[5]Когда ипостась действует, возникает образ этого действия. Это иконологическое возникновение и подразумевается в понятии «лицо», «внешний вид», «наружность», что будет обозначено термином «просопон». Например, в Н. Завете на греческом и славянском звучит: «Когда же приближались дни взятия Его от мира, Он утверди Лице (Просопон) свое идти во Иерусалим»; «и послал вестников пред Лицем (Просопоном) своим»; но в селении Самарянском Его не приняли, «яко Лице его бе грядущее во Иерусалим». (Лук. 9: 51-53).
В христианской литературе термин «просопон» обретает новые значения, как конкретное явление, или особое «состояние». Например, Ириней Лионский говорит о «четырех явленных лицах единого Евангелия», у Климента Александрийского «просопон» часто употребляется в контексте познания Бога: «Логос есть Просопон Отца». При таком понимании (Сын – есть Икона Отца) можно утверждать, что, в принципе, любая иконографически верно написанная Икона выражает Просопон Бога. У Ипполита Римского встречается выражение «два просопона» в Боге – Отец и Сын при единстве Божества. В деяниях Антиохийского (345 г.) и Сирмийского (351 г.) соборов говорится о «трех просопонах в Троице и анафематствуются те, кто «сливают» ипостасную Троицу в один «просопон».
Василий Великий, предваряя иконологию «образа» в Послании 38, говорит, что «Ипостась Сына есть образ (морфе) и лицо (просопон) познания Отца, и Ипостась Отца в образе Сына познается»[7]. Таким образом, в методе иконологии термин «просопон» является «средством личного начала» и связывается, но не отождествляется с термином «ипостась», который имеет связь с теологией, что приводит нас к определенному направлению «персонализации» и к личностному пониманию Триипостасного Бога и самого человека. Полной синонимичности между «просопон» и «ипостась» не существует, ибо «просопон» относится к энергийной природе божественного Света, а «ипостась» к сущностно-логосной, и это становится ясно из слов Иоанна Дамаскина: «Ипостась отличительными свойствами определяет Просопон»[8]. Ипостасис-просопон и усия образуют единую и неразрывную онтологию, субъектно-объектное единство, ибо «ипостась-личность восущностна, а природа воипостасна»[9]. Максим Исповедник в своих писаниях подчеркивает особенности термина «просопон» в том, что он отвечает на вопрос «кто», являя образ действия личности.
Иконописец не в силах изобразить Ипостась Христа, да и вообще любую «ипостась», но на иконе изображается Просопон Ипостаси Христа, в цвето-световых стихиях Премудрости Его явлений. Термин «просопон» уместно соотносить с такими понятиями, в которых происходит Богооткровение. К «просопону» относятся такие именования, как: Божество, Господь Саваоф, Слава Божия, София, Агапия, Шехина, Ангел Лица Божия и другие, которые соответствуют Теофаниям: Образу действий Бога, являемых человеку исторически. Примерами такого акцентирования служит, при всем единстве совмещений, различение ипостаси от просопона. Ипостась – это мистически понятая «личность», а просопон, лицо, лик, вид и даже форма – ее творческие энергии, явленные в зрительных образах, которые и могут и должны участвовать в символике иконографических интерпретаций догмата. Ипостась – не изобразима, а просопон, как «образ действия» ипостасных энергий, которые, производя определенные «действия», «рисуют» образы, может быть персонифицирован в символических категориях иконописного канона. Такие мистические персонификации, во-первых, мы находим в изображении иконы Трех Ангелов Триипостасного Бога, то что мы называем условно «Икона Троицы» (условно, потому, что это все же «Образ Троицы», а не сам Бог в Ипостасном достоинстве) в тропосе ангельской интерпретации; затем в явлениях нетварного Ангела Лица (Просопона) Божия: Ангел в неопалимой Купине; Ангел борющийся с Иаковом, София (Премудрость) Божия, Господь Саваоф в иконах Крещения Иисуса Христа и так далее (см. книга В. Андреев, Иконология Богоявлений, Ангел Лица Божия).
Итак, обращая внимание на тонкости в различении понятий «ипостась» и «просопон», отметим: теологическое значение ИПОСТАСЬ – есть ТРОПОС БЫТИЯ Бога; иконологическое значение ПРОСОПОН – есть ОБРАЗ ДЕЙСТВИЙ Бога. Оба метода ведут к Богопознанию, но в одном – опыт умо-созерцательного действия, а в другом – изобразительного, иконописного. В одном – неизобразимость во вне, в другом изобразимость, которая измеряется методом символического реализма.
Бог неприступного Бытия выступает из своей непознаваемости во множестве энергий и их модификаций, Теофаний. Это положение нашло свое выражение в святоотеческом рассмотрении двух категорий познания: БОГА и Его БОЖЕСТВА. «Божественная Энергия неотделима от Божественной Сущности, она есть Сам Бог действующий. Отличать Божественные энергии от сущности не значит делить Бога, потому что одно и другое есть два образа одной и той же Жизни Бога»[12].
Когда теологи говорят, что Бог неописуем и неизобразим, то по своей сути это верно, но выглядит однозначно. Иконологи защищают идею изобразимости и утверждают, что Бог в своем Божестве иконописуется как Свет, и в форме многообразных явлений, становится видимым. Его Икона есть Свет, и в Свете раскрываются иконографические парадигмы животворящих основ: Логоса, Идеи и Эйдоса.
Иконология явлений Жизни заявляет, что не Бог по сущности, но Его световые и умные, образующие жизнь энергии изобразимы.
Как пишет св. Григорий Палама, «зримый Лик Божий (Просопон) есть не иное что, как божественная благодать и действие, являемое на достойных. А та Ипостась, которая отнюдь не может подлежать зрению, надлежит разуметь, что это превосходящее всякое описание и видение естество Божие: потому что никто, как написано, Бога в лице (в ипостаси) и в естестве (в сущности) и не видел и не возвестил»[13]. В шкале антиномий апофатического понятия «лицо-ипостась» и катафатического- «лик-просопон», усматривается широкая перспектива развития иконописания. Вся жизнь во вселенной воспринимает, символизирует и воплощает Присутствие Бога. На основании этих утверждений Икона понимается не только как изображение, или иллюстрация событий «религиозного факта», но и как иконологическое учение о Богоявлениях.
Богоявление миру происходит в виде «обожествляющего Дара, который является энергией не только несотворенной, но и неотделимой от Святого Духа»[14]. Божественный сущностный Свет выступает как концентрированная в сущности Энергия-динамис (греч.действие), а энергии во мн. числе – это идеи-сил и эйдосы-красоты промысла Божия Его творческих свойств: Воли, Премудрости и Любви, образованные, узнаваемые в Свете Откровений. Внутрисердечный Логос есть утверждающая и регулирующая потенция всех проявлений Жизни, Он же есть Любовь человеческая во всеединстве Вселенной заключенная. Свойства творческих энергий Логоса различаются по характеру, задачам и целям в отношениях к тварному миру. Божественный Свет Логоса образует в Просопоне Бога и человека «иконографические явления» трех творческих стихий: волю, премудростьи любовь, ими же все созидается и становится живым дыханием. «Милость и истина предходят пред Ликом (Просопоном) Твоим» (Пс. 88:15). Три стихии Божества, или три силы, обозначены в Евангелии Христом: «Я (Ипостась) есть Путь (воля), Истина (премудрость) и Жизнь (любовь)». Логосный Свет проявляется в тварном мире множеством именований, через которые живоносные энергии образуют, формируют и вводят человека в иконологическую культуру Богопознания.
Промысел, сила и красота этих стихий обнаруживаются в святых Дарах Евхаристии, благодатными и восстановительными действиями жертвенного Агнца-Логоса Эммануила. «Мы не должны просто видеть предложенный хлеб и чашу, но возвышаясь умом, должны верою разуметь, что на священной трапезе лежит Агнец Божий, взявший грехи мира, приносимый в жертву священниками, и это – знамение нашего Воскресения»[17]. Агнец-Логос – это дар тварному миру Просопона Божия.
Именно понимание Теофании, как явление Ипостасной Троицы в ангельском Образе, позволило преп. Андрею Рублеву создать из изображения исторического события («Гостеприимство Авраама») обобщение непреходящего догматического, мистического и иконологического значения – Троицу Ветхозаветную. Эта икона не есть изображение напрямую неизобразимых Ипостасей, а домостроительный Великий Совет Ангелов божественного Просопона, Совет о воплощении Сына и Логоса для спасения и обожения мира.

[1] Brenton, Sir Lancelot C. L. The Septuagint with Apocrypha: Greek and English (Grand Rapids, Michigan: Regency Reference Library, Zondervan Publishing House).

[2] См. книгу В. Андреева «Ангел Лица Божия».

[3] Lampe, G. W.H., ed. A Patristic Greek Lexicon (Oxford: Oxford University Press at the Clarendon Press, Thirteens impression, 2000), pp. 1186-1189.

[4] Прокопий из Газы. Комментарии на Книгу Исхода, PatrologiaGraeca, Vol. LXXXVIIA, col. 667C. Евр. 1:3; Ин. 14:9; Числа 6:25-26 по статье с интернета «TheDivineComforterandOrthodoxTheology», «TheHolySpiritprovidethallthings»; из Никодима Святогорца: «Святое и достохвальное хищение (стяжание)».

[5] Преп. Иоанн Дамаскин.Послание к лжеепископуЯковиту.

[6] Там же.

[7] Василий Великий.EpistolaXXXVIII. 8

[8] Иоанн Дамаскин.ПротивЯковита, с.94.

[9] Там же.

[10] Преп. Иоанн Дамаскин. Третье защитительное слово против порицающих святые иконы.

[11] Св. Григорий Палама. Феофан.

[12] Св. Григорий Палама. Триады.

[13] Св. Григорий Палама. Омилия 11.

[14] Св. Григорий Палама. Триады.

[15] Пастырь Ерма. «Сибирская Благозвонница», 2013.

[16] Преп. Анастасий Синаит. Три слова об устроении человека по образу и по подобию Божиему.

[17] Исповедание на 1 Вселенском соборе//Настольная книга священнослужителя. Т.6. М.: Издательство Московской Патриархии, 1988.

[18] Преп. Иоанн Дамаскин. Третье защитительное слово против порицающих святые иконы.